В плену у одиночества. Сборник рассказов - Ольга Трушкова

Вот у сына нашего теперь есть родня.

Племянников у тебя, Ильич, много, племянниц – и того больше. Выросли все. Умные, красивые, приветливые. Мы с ними в прошлом году познакомились, когда ваша средняя сестра из Москвы с дочкой, зятем и внуком приезжала. Отношения между ними и нашим сыном сложились хорошие. Родственные. Ты бы видел, как он был счастлив, оттого что у него нежданно-негаданно вдруг сразу столько родных людей появилось! Братья, сёстры, двоюродные племянники! Даже тёти с дядями! Правда, здорово? Ведь до этого знаком он был только с одной тётей. С Зоей. И дядя у него был только один. Володя, её муж. Когда мы к тебе, Ильич, приезжали, то и с ними встречались иногда. На кладбище, возле твоей могилки.

А вот прошлым летом почти вся твоя родня до кучи собралась. Нет, нашей дочери на этой встрече не было. Наверное, не дозвонились до неё, а может, номер забыли. Только нас пригласили.

Сын потом их на своей «японке» на Байкал возил.

Я? Нет, я на Байкал не ездила.

Ну, почему ты так подумал? Говорю же тебе, что у нас всё нормально. Мои отношения с твоей роднёй какими были, такими и остались. А не ездила я потому, что мне места в нашей машине не хватило.

Машина твоего зятя? Так она тоже была под завязку.

У вашего младшенького была иномарка? Смотри-ка, не забыл. Она и сейчас есть. Может, другая только, не знаю. Я в машинах как-то не очень… Да и не помню, на какой братья твои ко мне приезжали. Давно ведь это было, на третий день после того, как тебя похоронили. А потом я их и не видела. Пятнадцать лет. Ни братьев. Ни их машин.

Но младшенький на Байкал не ездил. Наверное, занят был.

Есть ли машина у среднего брата? Конечно, есть. Только зачем её гонять, если можно поехать просто пассажиром. С племянником. С нашим сыном, то есть.

Да хватит про машины-то. Есть они, есть. У всех есть. И у племянников тоже. Все они живут хорошо.

Поездкой на Байкал твоя родня очень довольна осталась. Нашим сыном – тоже.

Сын мне привёз копчёного омуля, много сувениров, фотографий и видеозаписей.

Про то, как больно ей было смотреть эти фото и видео, никто не узнает. Даже Ильич. Не станет она рассказывать ему ни про бензопилу ту окаянную, ни почему место своё в машине тогда уступила. Зачем Ильичу боль лишняя?

А вот про племянников она перед мужем не лукавит – они, действительно, ей пришлись по душе. Все. Дай Бог, чтобы хоть молодёжь настоящей роднёй стала! Не ей роднёй, она им чужая – детям её.

В этом году? Нет, в этом году нас никто не приглашал. В этом году поездки-то на Байкал, вроде, не предвидится. Вторая твоя сестра дачу строит под Москвой и, наверное, не сможет вырваться. А повидаться хотелось бы. После твоих похорон мы с ней так ни разу и не встретились. После похорон я, вообще, до прошлого лета никого из твоих сестёр и братьев не видела, не видела даже рядом живущих, кроме Зои, которая теперь стала старшей, хотя была третьим дитём в вашей большой семье.

Было вас девять, осталось семь. Теперь вы, старшие-то, рядом с матерью лежите.

Но мы и нынче ездили на родительский день. К матери. К Лиде, сестре вашей самой старшей. К мужу её. К тебе. Царствие вам всем небесное.

Она опять вздохнула и прошептала:

– Если я что и не так делала при жизни твоей и после, ты уж прости…

В дисгармонии

Утро выдалось ясным, солнечным и невероятно тёплым для конца августа. Вера Николаевна окинула взглядом шеренги георгинов, с двух сторон окаймляющих узенький дощатый тротуарчик, ведущий от терраски дома к бане, полюбовалась пышными шапками цветов и открыла калитку в огород. Интересно, обошли стороной её картошку ночные «копатели» сегодняшней ночью или опять напакостили? Дожили, уже и в деревне друг у дружки урожай воровать наладились! Хотя чему удивляться-то, если куда проще выкопать его у соседа, чем самому ради него на земле горбатиться. Это «нравственное кредо» подрастающий люмпен-пролетариат всасывает в себя уже вместе с материнским молоком, основательно разбавленным бражкой да пивом.

Но картошку, слава Богу, у Веры Николаевны сегодня не порушили.

Говорят, на чужих огородах промышляют дети Недоношенного – это в деревне так кличут одного мужичонку, который то ли ошибка природы есть, то ли жертва криминального аборта. Теперь же эта «ошибка», давно уже созревшая в плане репродукции, сама активно и едва ли не на бегу размножается. А уж какое племя от такого семени, объяснять не надо.

И что с людьми-то происходит? Раньше деревня отличалась от города именно своей порядочностью, скромностью и целомудрием. А теперь? Пьянство, воровство, наркомания, разврат. Стыдно сказать, в ней даже доморощенные педофилы завелись. Причём, из числа несовершеннолетних. Понятно, что вырасти нормальными людьми в своих ненормальных семьях эти малолетние извращенцы просто-напросто не могли. Непонятно другое: чем занимается специалист, который как раз и обязан осуществлять надзор за неблагополучными семьями? (Оказывается, и такая должность в местной администрации имеется!) Ведь эти малолетки уже не раз были и пьяными замечены, и нюхающими бензин пойманными. Ан, нет! Надо было дождаться, чтобы они ещё и восьмилетнего мальчонку изнасиловали!

Судить надо не только насильников, но и тех, кто ответственен за них. Причём, не одних родителей, но и ту чинушу, специалистом числящуюся и ЗРЯплату получающую.

Вот и охаивай теперь советское время, когда сельсовет – это только два человека, председатель да секретарь, а порядка, простите за тавтологию, на порядок больше. Да что там «на порядок»!

Сегодня сельсовет стал администрацией, и «спецов» – не пересчитать. Хорошо хоть на работу они по очереди ходят, а то просителю-посетителю и кланяться было бы некуда.

Правильно заметил один умный человек: раньше кругом был рай – РАЙисполком, РАЙоно, РАЙпо и так далее; теперь один АД – одни АДминистрации, начиная с сельской и заканчивая президентской.

Ладно, не будет Вера Николаевна портить себе настроение в такое чудесное утро. Тем более, сегодня пятница, её любимый банный день. Потом пойдут звонки от детей. В субботу позвонит дочь, а в воскресенье – сын. По будням-то звонить им некогда, у каждого – работа, семья. Всё у Веры Николаевны хорошо.

Но почему ей так тоскливо? Неужели только из-за того, что мир несовершенен? Или потому её настроение не в ладу с чудесным августовским утром, что сегодня ночью у неё выкопали почти весь чеснок?

Ящик для дураков

Щелчок пультом. Первый канал. Прогноз погоды. Опять в Сибирском регионе похолодание и ненастье.

Вот и верь синоптикам, которые в конце мая обещали Вере Николаевне жаркий и сухой июнь, а он оказался грозовым и дождливым. Редкий день без осадков обходится. Врут, ох, врут…

Щелчок пультом. Канал «Россия-24».

Вера Николаевна смотрит новости. Беженцы из Украины. Женщины все такие красивые, гладкие, сплошь с золотыми серёжками, кольцами и цепочками на шеях. На некоторых шеях этих цепей даже несколько штук. Глубоко декольтированные платья и блузки. Руки ухоженные, ногти с маникюром. Крупным планом показывают глаза женщин. Крупным, это чтобы Вера Николаевна разглядела в них неизбывную боль. Но к тому времени все беженцы были накормлены, обогреты и обласканы, кроме того, им уже пообещали и жильё, и работу, поэтому особой боли в глазах она как-то не рассмотрела, хотя и была в очках.

Дети, правда, напуганы, но тоже одеты-обуты намного приличнее наших, рождённых в России. Перед детьми Новороссии возвышались горы игрушек и рисовались радужные перспективы будущего.

Как трогательно выглядит эта картинка, где нищие, но счастливые россияне радушно встречают своих небедных, но несчастных соотечественников. Кое-кто даже делится с ними жалкими квадратами в своей «однушке».

Интересно, подумала Вера Николаевна, а почему Рублёвка выпала из общего патриотического порыва? Почему там не размещают беженцев? Или площадь маловата? Но ведь даже только на одних жилых квадратах Васильевой, из Минобороны которая, можно треть юго-востока разместить.

И взял ли кто из наших депутатов на квартиру кого-либо из тех, кого они опекают за счёт бедного населения России? Кого из своих земляков приютила в своей квартире лично председатель Совета Федерации?

За чей счёт оказывается гуманитарная помощь беженцам и тем, кто ещё не успел пересечь границу?

Тут им и бесплатная медицина (смотри-ка, оказывается, она у нас, действительно, есть!), и бесплатные лекарства, на которые Вера Николаевна тратит половину своей пенсии. А уж внимания-то им сколько! Мать честная!